круг интересов гуманитариев определился уже на выступлениях с речью по хрии: алкоголизм, самолюбование, депрессия.

вчера какой-то парень в автобусе флиртовал со мной, пока рядом стояла моя девушка.
кое-что о жизни ЛГБТ, что вы могли не знать: фраза "Прости, но у меня есть девушка" звучит не как уважительная причина, а как приглашение на тройничок.

именно тебя-то мы и ждали все эти годы, ага.

я все проебываю.
утягиваю в свою болотную тину всех, до кого могу дотянуться, видимо, в попытке отгрызть хотя бы кусок справедливости, даже если придется сломать зубы и жрать металл кровавыми деснами вперемешку с обломками
почему, черт возьми, я должна, а они нет?

потом вспоминаю дядю Гоббса, и становится немного легче;
но
ты - ебучее исключение из правил.
тебе не знакомо все то, из чего состою я
и мне искренне хочется за это тебя ненавидеть
хочется, лежа у трахеи, вырвать ее

я сломаю тебя

я давно уже не ощущала этого.
настолько сильную,
мучительную,
манящую
потребность.
потребность кого-то исковеркать, вывернуть душу наизнанку, вытрясти все то хорошее, что убивает меня каждый день
я - препарированная лягушка
и каждую секунду
я жду
когда ты увидишь все мои пороки.

но ты не видишь.
не видишь у меня на груди знак ядерной опасности
ты подавляешь радиацию, выкорчевывая источник своими маленькими, изящными пальчиками, которые скоро превратятся в месиво из крови и костей, потому что, открывая клетки, ты их уже не закроешь
тебя разъедает, а меня - рвет той виной и страхом на этот раз встать на место жертвы
до сих пор
до этого ебаного момента
я боюсь.
но выживает сильнейший, ничего личного.

ты знаешь, что тебя это убьет.
так…
почему ты лезешь
почему не хочешь сбежать
почему твой инстинкт самосохранения до сих пор не заподозрил неладное

я - та зона отчуждения, которую надо обходить стороной
и все обходили
кроме
тебя.

знаешь
никто не услышит твой крик.

Так много людей вокруг с РПП, что какой-то моветон иметь только одно психологическое отклонение.

Скоро соберу золотую коллекцию кинофильмов и книг, где главным, стержневым мотивом является нарциссизм и/или нарциссические отношения нарцисса и созависимого(мых) в рамках эмоционального насилия и последующего разрушения личности насильника в условиях побега/вынужденного освобождения жертвы.
составляю себе списочек для ВКР, хаха.
- роман "Портет Дориана Грея" (О.Уайльд)
- к/ф "Гражданин Кейн" (О.Уэллс)
- роман "Белый олеандр" (Д.Фитч)
- роман "Мальчик с голубыми глазами" (Д.Харрис)
- к/ф "Черный лебедь"
- к/ф "Моя маленькая принцесса"
- к/ф-ы и серия книг "Цветы на чердаке"

Целуешь меня, даже не смотря:
рефлекторно, системно, механически;
губы у тебя всегда такие холодные, будто кусок льда,
с разницей в том, что грей их хоть вечность, они не станут ни на градус теплей.

Иногда мне кажется, что между нами железный двухметровый забор,
с рвом по периметру и гуляющими без цепи алабаями.
Только я залез сюда до того, как ты повесил предупреждающую табличку:
«Нет-И-Не-Будет».

Иногда даже ты оттаиваешь;
лишь на считанные часы, минуты, секунды
ты перестаешь напоминать ходячий, потускневший труп.
Но одна деталь всегда выдает тебя.

Твои глаза цвета отчаянно гнилого сердца,
с небольшими седыми искорками,
или, даже вернее, изморозью.
Когда я смотрю на тебя, легкие покрываются пеплом.

Асфиксия;
мне физически больно дышать рядом с тобой.
Но у нас с тобой особый вид отношений –
это точка соприкосновения двух параллельных прямых.

Со-за-ви-си-мость.
Для паразитирования мы оба слишком наслаждаемся нашими встречами, не находишь?
Даже в случае,
если мы не в состоянии коснуться друг друга.

Любовь – это непреодолимое желание
касаться друг друга;
если мое тело покрыто кровоподтеками,
это считается?

Боже,
я всего лишь спрашиваю.
Всего лишь-то.
Что ты видишь в отражении?

Трещиной через речную гладь
ты улыбаешься
так завораживающе, что вода заполняет легкие.
Разве это – лицо убийцы?

Только мы с тобой знаем,
за стенами, обаянием ниже отметки, полученной в испытаниях с Родием, и болезненно-ласковым: «Ты же знаешь, я нестабилен»,
прячется
чудовище.

Я.

Каждый раз, когда вспоминаю, что Красный яр был открыт в тот же год, когда я родилась, разочаровываюсь в себе.
Яр работает с 8 до 12.
Представьте количество посетителей, каждый день входящих и выходящих в двери 64 филиалов.
Представьте количество накормленных семей, радующихся шоколадке детей, празднующих что-то и веселящихся людей
и помножьте на 7 дней в неделю,
4-5 недель в месяц,
12 месяцев в году
и, наконец, на почти 19 лет существования.
Даже являясь для кого-то самым особенным и важным (чего нет у магазина)… человек умудряется все испортить:
то у него "выходные", то "перерывы на обед",
то "технические перерывы и пересчет товара",
то вообще "отсутствие ассортимента".
И это - гораздо чаще, чем у магазина.
Так что сосисочки по акции и то полезнее, чем все добро, которое вы якобы принесли в этот мир.

Разочаровываю людей с 1997 года.

- Мама, можно поиграть?

Отчаянно-надрывный вдох.
Целый ворох битых осколков ворочается где-то в глотке, вызывая приступы резкой асфиксии.
Дышать, дышать, дышать.

- Посмотрите на меня.

Смотрю.
Искажением реальности – дерзкий мазок красным.
Для двадцати девяти квадратных метров всегда было слишком много красной помады.
Она стояла в тусклой спальне, золотистый колпачок – жалкая насмешка. Зеркало – с овальной, вертикальной формой – и то боялось его отражать. Это было слишком чуждо серому миру, целому серому миру, Мама.

Результатом конфликта между нарциссическим желанием достичь своих нарциссических целей посредством ребенка и деструктивной завистью к его достижениям является равнодушие со стороны родителя.

- Вы слышите меня?

Слышу.
Грохотом на фоне: «Жалкий сукин сын».
На твоей любимой белой сорочке осталась кровь, и о ней ты переживала больше, чем обо мне.
Но я не злюсь, Мама, сорочка и правда была красивая. Ты убивала все силы на то, чтобы белый и красный всегда были неотразимы. Волнами спадающие на плечи солнечные волосы, аккуратно подведенные кровью губы, снежные элегантные кружева, выжженные на твоем теле вечностью – нечестивое желание.
С губ разве что не капала слюна при взгляде на тебя: «У тебя такая красивая старшая сестра».

Выход из эмоциональной двойственности: механизм контроля.

- Расскажите о ваших отношениях подробнее.

Рассказываю.
Ты всегда хотела дочь.
С ангельской внешностью. Не с подростковой угловатостью Лолиты, а с изящными линиями, белокурой головой и арктически холодными глазами.
Чертову собственную копию, свое дополнение, свою самую верную последовательницу.
Она была бы свидетелем твоего триумфа, самой главной победой, продолжателем дела.

Такую, как моя первая любовь, которую ты любила больше меня и которая отвечала тебе взаимностью.
Я никогда не забуду;
смятые покрывала, три изогнутые линии вместо тел, животную жестокость, похоть в твоих блядских глазах, когда тебе не было дела до того, что я твой собственный сын: "Мой прелестный мальчик".
Семьдесят два часа грязного секса, от которого мы отрывались, только чтобы не сдохнуть от перегрузки сердца.

Ты ненавидела мужчин, Мама. А меня – больше всех.
Но парадокс в том, что ни один из нас не нашел бы лучше.
Ты была предназначена мне, а я – тебе.

Послания:
- никаких страданий;
- чувство вины;
- общий психоз;
- эмоциональный и/или физический инцест.

Пальцы впиваются в подлокотники. Она фиксирует что-то вроде: "неспособность сосредоточиться", может, даже "низкий уровень энергии" или "идиосинкразия". Строгий костюм с белой кружевной блузкой и прямой юбкой, кровавые губы и подведенные черной сажей глаза.

- Вы такая красивая.

Секунда – молчание и пристальный взгляд, почти заботливый поверх черной надменной оправы очков, но это – пустая иллюзия.
Я жадно втягиваю носом страх.

- Мы можем продолжить?

Продолжаю.
Страх я умею чувствовать лучше всего, потому что знаю собственный.
Он всегда идет рука об руку со звериным отчаянием, которое лезет из человека скользкими щупальцами, и его ломает, ломает, ломает.
Но, Мама, твой страх – неповторим, как и ты сама.
Он идеальный;
в нем не было сломленности и чудовищно позднего осознания своей участи, как у других (ты всегда смотрела на меня так, как будто знала все изначально).
Тонкий,
Грациозный,
Гордый.

Экстаз с привкусом разбитого удовольствия.

- Вы обвиняетесь в преступлении, предусмотренном статьей 105 Уголовного Кодекса Российской Федерации. По результатам судебной экспертизы консилиум постановил: состояние психики субъекта во время совершения преступления по медицинскому критерию – невменяемый.

- Я хочу тобой гордиться, а не смотреть, как ты попусту теряешь время.

Теперь ты гордишься, Мама?

Факт на ночь: собака чувствует страх.
Я - тоже.
Жадно дышу им, смотря, как звериное отчаяние лезет из тебя скользкими щупальцами, и один даже хватается за меня.
Там останется след от твоих ногтей.
Руку жгет, но я думаю
это чертовски забавно.

У меня есть парочка вопросов к тебе.
- Ты хотел бы разъебать мне морду?
- Ты хотел бы выжечь на мне клеймо: "Мразь"?
- Ты хотел бы поменять роли, и макнуть меня с головой в мои собственные фобии?

Потому что, если тебе интересно, твоя помощь не потребуется.
Все готово.

Я жую битые осколки, раздирая себе глотку и послушно сглатывая кровь. На пальцах темные пятна вины, которые пахнут твоим отчаянием.
Даже не так.
Они смердят твоим страхом, твоей паникой, твоими слезами.
Я запачкала их всего раз.
Господи, прости меня.

В детстве шалости такие безобидные. Так легко обмануться. Вроде: "Да он же просто шутит!
Ему же небольно;
Это игра"
Взрослые сами копают своим детям ямы.

Наконец, я принимаю твои правила.
Ты ничего не сказал тогда.
Я тоже.
Я буду молчать до конца жизни.
Есть вещи, которые загниют прямо во мне.

- Что смотришь?

Неряшливым мазком на губах рисуешь улыбку.

"Все нормально" трещит по углам и рассыпается на кусочки. Я собираю их со скулежом побитого щенка на твоем лице и спешно вкладываю в твою раскрытую ладонь, боясь, что ты ударишь меня под дых
разочаруешься во мне, увидев в моих глазах смазанную неуклюже пролитыми масляными красками линию горизонта.
Разочаруешься и скажешь, что ожидала этого подвоха: в центре города не плещется море сквозь асфальт, а в моих глазах - тем более.

- Что смотришь?

Страшилка отца из детства: Если смотреть собаке прямо в глаза, она примет это за вызов.

Если смотреть в глаза тебе, кажется, что ты пускаешь в меня корни еще сильнее.
Как будто они и так недостаточно прочные настолько, что, если вырывать, то только с моим сердцем.

Иногда я правда боюсь, мучительно осознавая, сколько тебя во мне.
Может, тебе и правда лучше разорвать мне горло?

Поэтому каждый блядский раз у меня есть только пару секунд, назойливая, ноющая тупой болью на периферии сознания мысль и искривленные в жалкой попытке позвать на помощь выдавить нормальную улыбку губы.

- Что смотришь?

Факт: Терпеть не могу прямой взгляд в глаза.

Кажется, если посмотрю, то навсегда утону.
Конечно, размышлять об этом лучше всего, когда привязана ко дну и ловишь руками преломленные лучи света.

Факты: На ринг никто не приходит за участием. Не существует второго и третьего места. Никогда не побеждает дружба.

Если вы хоть на секунду поверили в эту ванильную чушь, забудьте.

В моей биографии есть место девяти долгим годам занятий таким боевым искусством как тхэквандо. Поскольку всем будет лень лезть в гугл, расскажу вкратце. Данный вид спорта подразделяется на спарринг и пхумсэ, и уже по этим категориям проводятся различные соревнования. Когда сдаешь на пояс, доказываешь, что у тебя есть право его носить: в него входит этот комплекс, некоторые физические упражнения, проверяющие твою выносливость, и показательные выступления (такие, когда разбиваешь деревянные доски, преодолевая живую преграду и выполняя определенные удары).

Когда-то я пообещала себе больше никогда не проигрывать (тогда, когда завалила клубные соревнования и получила серебряный кубок - ничего более унизительного в моей спортивной жизни не случалось). Я с успехом прошла от 10 кыпа до 1 и сдала на красный пояс с черной полоской (до достижения 18 лет запрещается сдавать на черный). И тогда началось самое интересное - соревнования.

Тренер готовил нас так, что в процессе мы скрипели зубами. На каждой тренировке были и кровь, и вывихи, и реже - переломы. Выматывал нас так, что от боли и усталости ты выл белугой еще во время занятий. У тебя дрожали ноги, даже через накладки и жилет тело с надрывом ныло и умоляло об отдыхе. И ты делал невозможное: с липким потом, со слезами на глазах, с адской болью в суставах, но ты делал. Ты выдерживал это каждый раз. А потом в раздевалке ты собирал себя по кусочкам.

Все это было ради одного.

Не буду рассказывать, как это все проходит - все хоть немного знакомы со спортом (даже на уровне добровольно-принудительных школьных соревнований по волейболу за возможность проебывать физру всю дальнейшую четверть).
Меня больше интересует спарринг.

Спарринг в твоем клубе больше похож на грубоватые, но совершенно дружеские игры детенышей из одной стаи. Клуб - это твоя семья. Тренер - это твой отец. И вы друг друга любите, даже если грызетесь и периодически разбиваете друг другу ебало. Это такое своеобразное проявление любви, не больше.

На соревнованиях никто никого не жалеет.

Неделю до этого ты сидишь на жесткой диете и, облаченный в пуховик, летом в жару наматываешь круги, чтобы сбросить вес и попасть в меньшую весовую категорию.

На городских - нет, а вот на областных и всероссийских соревнованиях на трибунах гам и шум. У тебя звенит в ушах и сердце с оглушительным ревом мечется в грудной клетке, как пойманная хищная птица. У тебя потеют ладони и безумно бегают глаза, когда вы с противником пожимаете друг другу руки (глядя на него, надеешься, что не выглядишь так же уебищно и запуганно). Но стоит поединку начаться, стоит кому-то из напряженной стойки сделать выпад - окружающий мир перестает существовать вовсе. В тебе все ревет и клокочет от вспыхнувшего в крови электрическими искрами адреналина. Есть только инстинкты: на белых жилетах подсвеченные яркими красными или синими пятнами уязвимые места действуют на тебя как мулета в руках матадора на разъяренного быка. Выведенные на твоем теле плетями боли, удары ногами и блоки пробуждаются и начинают жить сами по себе. Счет идет на секунды, ты не выбираешь, как атаковать - внутренней частью стопы или с поворотом на 360 градусов в голову - ты просто двигаешься. Движение - это жизнь. Остановишься - тебе крышка. Всегда атаковать лучше первым, так элемент неожиданности играет на твоей стороне. Ему остается только ставить блоки и пытаться контратаковать, а это намного сложнее, даже психологически.

Твой противник - жертва, а ты - хищник.

В психологии это называется состояние берсерка, по-простому - боевой транс. Понятие боли размывается, чувство человечности и сострадания растворяется в повышенной концентрации животной жестокости. Есть только победитель и проигравший. Либо ты, либо тебя. Этих мыслей обычно достаточно, чтобы переключить рычажок на режим повышенной агрессии.

Потом ты уже не контролируешь, когда он активируется: в уличной драке или на очередных соревнованиях. Потом ты уже не видишь перепуганное, перемазанное в собственной крови и слюнях с перекошенным от ужаса ртом лицо человека, которого ты хуяришь так, что тебя не могут оттащить. Потом ты привыкаешь не чувствовать жалости, когда перед тобой ползают на коленях.

Власть развращает. Власть от осознания собственной силы - тем более (потому что самоутверждаться за счет тех, кто слабее, всегда проще). Ты наслаждаешься каждой ее каплей.

Но никогда не забывай: у всего есть цена.