Меня посетило такое странное чувство, будто тот, которого любили родители в детстве, и тот, кто я сейчас, совершенно разные люди.
И любят меня только по какой-то странной извращённой привычке; и любовь эта не более, чем иллюзия, навязанная подсознанием.

У меня теперь есть своя персональная роза под куполом, как у чудовища.
И мне уже исполнился двадцать один год.

Низ - чья-то переоцененная выдумка;
Я все придумала - перевёрнутый мир. Овцы пасутся поодаль. Все сравнения банальны. Бла бла бла. Мой рот - поток скверны, в которой утонет Пи Патель.
У птиц не закладывает уши.
Ваши (не)зашторенные окна выглядят смешно - как посев на чаше петри. Моя милая, ты сидишь на самом краю карниза, смотри, не свались. Одна нога свисает наружу, другая - внутрь. А твоя юбка такая короткая: я не могу не смотреть.
Я никогда не слышала чужих мыслей, но, боже, зато сейчас я могу видеть правду. Правда в том, что абсолютной правды нет.

Ты словно принц из сказки 'все наоборот'. Имею в виду - полный антипод. Сворачиваемся. Тебе не подходит роль. Ты скорее шут гороховый, а я твой кастрированный ручной зверёк.

Все написанное выше не должно было быть таким циничным и задумывалось ради одной строчки. Вот она:
Мысли о тебе возвращают меня домой.

хорошо. ладно.
мы скрываемся среди высокой травы, крадемся по-лисьи, прижимаем уши к голове, как будто нам есть что терять.
и да. наверно, есть.
мы ненавидим восходы, обожаем закаты. считаем, что сумерки это полоса невозврата, своеобразная сингулярность.
скажи мне, где моя точка, в которой сходятся меридианы?
прошитое нитью над пропастью прошлое, загаданные наспех желания, когда знакомые силуэты растворяются в толпе, проговоренная наспех молитва, смазанный крест: ото лба да к животу. пособие для чайников: вспори себя сам.
неровный шаг по размозженной улице, куда ни встань - свернувшаяся кровь какого-то альтруиста.
светофор ворует время незаметно.
режь вдоль, ходи по правой стороне, не сворачивай в темный переулок.
книжные миры бурлят в канализациях. не смотрите вниз.

не люблю неожиданности потому, что не успеваю придумать, что сорвать

всегда говорила,
что у каждого внутри
есть собственное море.
и отметки допустимой глубины. для безопасности внутренних органов.

и сегодня
мое море достигло эту отметку допустимого.
а затем и перевалило за.

Это море пропитано не солью,
я выплеснула туда всю свою
желчь/обиду/досаду.
и теперь Оно хочет утопить все, что есть внутри.
чтобы не чувствовать.

а мой город…
судорожно эвакуирует своих жителей.
которые еще стараются спасти свое имущество.
или только себя…

а я волнуюсь лишь за тебя.
лишь бы тебе хватило места в лодке.
чтобы выжить.

ну вот.
все снова спят.
с утра тебе останется лишь гора грязной посуды и недопитая водка, ну а сейчас ты выходишь на абсолютно пустую улицу и бредешь вдоль парковки в магазин за сигаретами.
каждый шаг
ты уже почти год на спидах
а толком об этом знает только один человек.
да и то, у нее вместо мозга - паблики вконтакте и мысли ее же отца, о чем по сути можно с ней говорить? самоуверенная, занимающаяся самобичеванием с целью услышать в свой адрес комплименты и дичайчшая эгоистка.
позерша
вот так бы ты сама себя назвала, как и все остальные из нашего "круга".

Кертис был немного ниже меня ростом, много курил и постоянно парился по поводу одежды.

хэй, а ты ведь обещал не спать.
я вообще по большей части на это все только ради одного и согласилась. хотя какого черта это меня парит?
у меня же есть
Тайлер.
который придумал себе мирок, в который на время поместил и меня и заставил верить в то, что мы вместе его придумали.
почему вы все живете напоказ?
позер?
ты сам это знаешь.
ты хотел читать мои дневники? так вот.
не понимай это, для себя пишу

голова раскалывается, а я все сижу на кухне в окружении стука клавиатуры и ездящих за окном балкона машин.
холодно?
насквозь.
разбудить?
я не знаю. как бы иногда я хотела уметь залезать в мысли других людей и понимать хотя бы их отношение ко мне.

в скольких людей я вот так вот влюблялась, не зная их?
в образ? созданный ими же, и идеализированный мной?

мы сидим на кухне, светает, он лежит на полу в одеялах. мы в черных майках с принтами групп, которые не слушаем и в черных джинсах. ты пьешь егерьмейстер с горла и куришь одну за другой сигарету, а я только курю. много. неприлично много. поэтому мне и нравится
причина номер один: ты много куришь и не ноешь, что тебе от этого плохо.

мы сидим на поддонах возле магазина, куда вышли с рассветом за сигаретами. ты говоришь и я замечаю то, что хочу замечать. о чем ты думаешь?
причина номер два: ты принимаешь.

хочу пару дорог и ехать куда-то в машине.
угадайте, кто

как-то муторно.

пора приходить в себя?

… а волны то разбегаются, то сталкиваются, возвращаясь от одного берега к другому; словно размытая акварель, расплываются контуры церквей и дворцов; сырость легким слоем ряски зеленеет на широких лестницах, на пристанях, влажными отсветами мелькает на каменных плитах площадей, грязными пятнами проступает на стенах, которые лижут бесшумные язычки воды; расплывчатость, приглушенность, желтые огни, унылая плесень под арками мостов,переброшенных через тихие каналы; неясные очертания кипарисов… (с) Алехо Карпентьер, "Концерт Барокко"



Катер движется по спокойным водам лагуны, вобравшим в себя все оттенки августовского неба: от глубокого лазурного до мягкого бирюзового цвета.

Город из сказочного сна.

Он появляется постепенно и в то же время словно бы из ниоткуда - как будто туманные очертания Мурано и взрыв красок Бурано в какой-то момент складываются подобно витражной мозаике.

Колокольня. Piazza San Marco. Часовая башня "Torre dell'orologio". Basilica di San Marco. Palazzo Ducale. Образы, созданные в сознании из рисунков и фотографий, оживают перед глазами без сколько-нибудь существенных отличий.



Голуби.
Они повсюду. Множество жемчужно-серых оттенков, рассыпающихся на сотни крыльев и перьев, оседающих на брусчатку.

Воспоминания о Венеции состоят из застывших мгновений.
Ощущение от прикосновения к чёрному лакированному боку гондолы; едва заметный запах сырости, окружающий и неотступно следующий за тобой в хитросплетении каналов; узкие улицы; блики от муранского стекла в магазине-мастерской на пристани; нежный, буквально тающий десерт из уютного кафе в глубине города; яркие цветы на подоконниках и многочисленных мостах, соединяющих здания.



Canal Grande. Здесь, словно на оживлённой магистрали. Только вместо автомобилей, автобусов и трамваев - вапоретто, трагетто и водные такси.
Ponte Rialto. Многочисленные palazzi. Туристы. Фотоаппараты.



Один день. Несколько часов.
Всё смешивается. И в этом сущность Венеции.
Бесконечный карнавал.

Всё встаёт на свои места, когда очертания города растворяются в адриатической синеве.
Сон завершается, но оставляет желание вернуться и повторить его ещё раз.

Если знаешь свою историю наперед, вероятнее всего, ты писатель.

Почему-то мне всегда было страшно водить руками по твоему телу, пока ты спишь. Словно бы ты вдруг проснешься и зарычишь на меня, а я в страхе сбегу, забыв о существовании двери в нашей комнате, будто всегда здесь были лишь стены и открытое окно, с помощью которого мы пытались выгнать выкуренные тобой мысли. Ты так сердилась на мои страхи, изо дня в день заново убеждая, что никогда не покажешь мне острые зубы и когти, впивающиеся в несчастных, ненавистных тобой людей. Но раз вкусив твоё молчание, я вновь превращаюсь в запуганного кролика, которого тебе приходится выманивать и заново приручать.

Вечер. Чай.
Всё как обычно.

Наш разговор как-то незаметно из отвлечённых тем перешёл к вопросу о том, как приходит понимание, что ты встретил своего человека. Что это любовь, а не один из её многочисленных аналогов.
На самом деле, действительно сложно сказать. Но именно в тот момент, когда ты не можешь ответить: "А почему, собственно, он/она?" - уже всё достаточно однозначно.

Уже потом приходит понимание того, что никому и никогда до этого не хотелось вот так дарить своё время, заботу, отдавать себя полностью без остатка. Делать всё для того, чтобы человек улыбался. И уже только поэтому быть счастливым.

Он/она превращается в необходимость. В того, без кого жизнь перестаёт быть жизнью как таковой.
Обыкновенное "рядом" меняет тебя до неузнаваемости.

Мгновения. Воспоминания. Прикосновения. 

…

Ладно, звучит, возможно, несколько приторно. Но… когда сам с этим сталкиваешься, все ванильные фразы уже не кажутся ванильными (с)

Lo-lee-ta: the tip of the tongue taking a trip of three steps down the palate to tap, at three, on the teeth. Lo. Lee. Ta. (с)
____________

Бывает так: стоит книга на полке, ждёт своего часа (то есть момента, когда появится время прочитать хоть что-нибудь, кроме списков литературы), и ты даже не вспоминаешь о ней. Или вспоминаешь крайне редко.
И сейчас ничего не изменилось - "Лолита" стоит всё на том же месте. Но не записать этот отзыв о ней не могу - столько эмоций от человека, которого довольно сложно назвать эмоциональным. Наверное, когда я всё же найду время её прочитать, то вспомню о нём. И смогу взглянуть на рисующийся сюжет не только по-своему, но и словно бы со стороны. Что-то в этом есть.
___________

Это нечто одержимое, мучительное, щемящее, разрывающее тебя изнутри – таким было первое ощущение после просмотра фильма, после прочтения книги.

Тема, поднятая В. Набоковым – пошлая, вызывающая обычно только отвращение – звучит здесь в других нотах и, наверное, лучше всего её отражает основной саундтрек кинофильма «Лолита» (1997) – «Togetherness» Ennio Morricone. Словно бы становясь Гумбертом, проходишь через всю эту историю, и даже в моменты величайшего его триумфа, счастья, страсти, что-то подобное этой музыке продолжает вгрызаться в тебя изнутри, но заставляет бесконечно любить её, эту Лолиту: вульгарную, нежную, дерзкую, поэтичную – сотканную из тысячи противоречий – так, как любил ее он.

История, в течение которой ходишь по острию ножа, где-то между пороком и блаженством – и оба они не дают сделать лишний вдох до самых последних кадров. Осязаемая, атмосферная, упоительно безумная. Именно такой она и является… Ло-ли-та. (с) Кот